Возможный распад
1990 Вадим Так что после периода побед был этакий момент осады. После записи альбома "Декаданс" стало ясно, что наша музыка заключена в глубине нас самих - это не шоу для зрителя, музыка не для того, чтобы нравиться. И пора массового интереса к рок-н-роллу заканчивалась. Была возможность залезть в хвост телевизионной тусовки, но нам не очень этого хотелось. Нам не хотелось также участвовать в движениях, у которых есть общий знаменатель - типа "Рок чистой воды". Папиковское отношение московских организаторов нам было противно - в общем, мы пролетели и в тусовку не влились. Мы очень трепетно относились к тому, что мы делаем, и, что касается вышеописанных проблем, понимали, что музыка здесь совершенно не при чем. Мы имеем право играть то, что мы хотим, и это всегда было самым главным. Тогда мы сетовали на то, что стало мало концертов, но появилась отдушина - поездки на Запад. Мы активно гастролировали по клубам Дании, Франции, Германии, и таким образом переждали тот период. Александр Мы стали записывать совсем другой альбом - "Декаданс" - это в 90-м году уже, и он получился совсем другим. Если ставить их подряд, складывается ощущение, что это две разные группы. Ощущение того, что многим людям, которых мы уважаем, наша музыка не нравится, - а это были Троицкий, Шевчук... "Чайф", бывший тогда тогда достаточно большим авторитетом, намекал на то, что "вы, ребята, играете слишком уж не рок-н-ролльную музыку". Много прессы было на эту тему с соотношением положительных откликов к отрицательным - 30% на 70%. Была внутрення неудовлетворенность от музыки, предыдущего альбома, от стилистики, в принципе от песен. А потом, когда мы садимся за следующий альбом, всегда хочется чего-то другого. Никто не знает, что это будет конкретно, но целенаправленно мы выбираем другие банки звуков, подходим к аранжировкам иной раз не так, как раньше, чтобы конечный продукт оказался отличным от предыдущего. Тогда нам казалось, что он получился не совсем таким, каким бы хотелось. Был он чересчур меланхоличным, интимным, уж очень осенним, личностным, мрачноватым. И, когда мы играли его на концертах, отклик публики был менее энергичный, не слишком к месту он что-то пришелся, но самим нам он нравился. Концерты играли по тому времени еще регулярно, с "Декадансом" мы еще поездили на старых связях, на основе еще существовавшего интереса к рок-музыке. Пока мы недорого стоили, недорого стоили авиационные билеты и поезда, экспериментировать с группами концертным организациям было возможно, и они не боялись попасть на деньги, еще возможно было ездить. Где-то до конца 90-го года мы ездили достаточно, и жаловаться не приходилось. 90-91 г.г. Александр Покатались по зарубежным гастролям. Летом 90-го - участвовали в фестивале "Опен дю рок". На этот фестиваль со всей Европы молодые команды присылают фонограммы, они это все героически отслушивают, из них выбирают сто групп, которые в течении 50-ти уик-эндов отыгрывают живые концерты в одном из клубов в столице виноделия Бургундии городе Бон под Дижоном. В то время нами заинтересовалась западногерманская фирма "ЛРО мьюзик", и она предложила нас французам, минуя первый тур. Летом 90-го года мы играли в этих концертах. Приняли нас хорошо, но сначала было трудно понять, действительно ли мы хорошо сыграли, либо это просто вежливость принимающей стороны. Мы из Бона поехали в ФРГ в Кассель, там отыграли на каком-то крупном фестивале, где работали, в частности, "Ред Хот Чили Пепперс". Сутки шел фестиваль, мы были в самом начале, народу особенно много не было, так... Спустя три месяца из Франции приходит факс - поздравляем, вы победили. Мы вошли в финальную тройку призеров. Ровно через год, летом 91-го года в Боне, в зале конгресса, проводился финальный концерт. Через час нам объявили, что мы получили первое место, премию - 10 000 франков, несколько спонсорских призов, и, счастливые и довольные, мы уехали. Мы все равно группа не для Запада. Наш музыкальный язык рассчитан на российскую ментальность. Гармонико-мелодические основы, которые мы используем, это все-таки русская музыка, в любом случае. Я, может быть, даже назвал бы это какой-то... советской музыкой. На другом уже уровне, более технологичном, более изящном, в упадническом стиле... Сделать из нас экспортный продукт было бы тяжело. Приходило к нам предложение о контракте с "Ямай Фрэнс", но из-за того, что мы были завязаны с этой мелкой фирмочкой немецкой, серьезного ничего не получилось. С точки зрения туризма, конечно, было классно - выезжать из бедной страны в эти царства молочных рек и кисельных берегов... Была Дания, Кипр. Зарубежный период на этом закончился. Глеб Фестиваль - дни тогда еще советской культуры в Глазго. Были мы, "Не ждали", "Коллежский асессор". Потом еще в Германии на фестивале каком-то огромном выступали, двое или трое суток шел - "Come together" назывался. Из наших там "Поп-механика" была. В Шотландии были, а последний раз - в Берлине, на выводе советских войск. Если учесть, что все это было за два года, очень плотно поездили. 1991-1992 Александр К 90-му году свобода на ТВ закончилась, в систему наших взаимоотношений вошло слово "бизнес", который предусматривал оплату всех телеэфиров, и потихоньку мы из ящика исчезли, стали о нас забывать, и период 90-92 годов мы как бы доживали на прежней славе, количество гастролей все уменьшалось, и это были года достаточно тяжелые и в материальном отношении, и в духовном смысле. И вот опять же это ощущение, что надо что-то делать по-другому, вылилось в то, что мы записали альбом, нарочито популярный по звучанию, по подаче - "Позорная звезда". Это было самое начало 92-го года. Был момент эпатажа, как бы немного назло... Говорят - гитары, а мы возьмем и сыграем электронный бас, говорят - живые барабаны, а мы возьмем и спрограммируем эти барабаны, самую что ни на есть синтетическую выберем кассу. Было такое легкое озлобление, захотелось наплевать на все окружающее мнение. И когда мы его записали, буквально спустя недели две, почувствовали, что получилось. Это был первый альбом, который нас удовлетворил полностью, несмотря на все плюсы и минусы, которые сейчас видны. С помощью этого материала мы рассчитывали оседлать новую волну популярности и интереса к себе. Реакция публики на концертах показала, что мы на правильном пути. Мы начали искать спонсоров. В стране наступило полное царство "Ласкового мая", "Миражей" и всей фонограммной культуры, мы понимали, что нужно бороться за зрителя не тем же оружием, но, во всяком случае, искать формы, которые могли бы отвлечь молодую публику от совсем дешевой музыки. Не могу сказать, что мы настолько рациональны, но здоровый элемент продюсерства у нас присутствует всегда, и мы понимаем, что в таком-то году такие-то партии должны играться именно таким звуком. Этот опыт произошел из прослушивания огромного количества западной музыки, и, когда слушаешь постоянно, автоматически запоминаешь все эти модные прихваты и примочки, которые у них меняются где-то раз в год, и пытаешься применить на собственной технологической базе. И поэтому, по тем временам, и по звуку, и, прежде всего, по аранжировкам альбом-то был очень прогрессивный, и впервые, практически, за все наше существование он был очень хорошо встречен в Питере. Бутусов сыграл очень много в раскрутке альбома для Санкт-Петербурга. На Кинчева альбом произвел благоприятное впечатление. Потом пошла пресса - "Смена", "Аврора" - достаточно добрые рецензии, кое-где пощипывали за излишнюю попсовость звука, но, в основном, отношение было доброе. Концертов по-прежнему не было - чтобы показать массовому зрителю, что это такое, у нас совершенно не было средств. Чтобы снять какой-нибудь полуклипчик, мы не могли денег собрать. В Свердловске спонсоров мы найти не смогли. Все говорили - "да, конечно, культура, да, группа из Свердловска, надо ее продвигать в центр", но все это заканчивалось пафосными разговорами. Глеб К тому времени всем дорогу перешел "Ласковый май". На чем тогда держались группы, которые не были суперзвездами? На большом и массовом интересе к року и живой музыке вообще. И на этом - просто на том, что ты вот такой хороший - можно было играть. А потом появился "Ласковый май", и это ушло. На плаву остались только гиганты. А мы ушли в такое полусереднячковое состояние. Продолжали музыку писать и даже немного ездили. Сначала казалось - вот, временные трудности, временные трудности... А когда это продолжалось три года... по 93-й. Мы записали 2 альбома в это время, продолжали играть и ничем другим не стали заниматься. В тот период куча народу ушла в ларьки, кооперативы всякие... мы продолжали делать свое дело - потому, что деваться было некуда. Мне, например, вообще некуда - профессии не было, ничего не было. Саша тогда уже ушел с работы, и Вадик ушел, оба в 1989 году. Но ничего - продолжали делать то, что и делали. 1993 Александр Самый безрадостный был 93 год. Жить было трудно, потому, что зарабатывали мало, мысли о новом альбоме не возникало, было ощущение нереализованности предыдущего материала. Сделать что-то еще, когда ты видишь что это совершенно еще не работает, не исчерпало свой потенциал, не было никакого желания. Вадим Я постоянно искал спонсоров, что-то получалось, что-то - нет. Худо-бедно, но нашли в себе силы записать альбом "Позорная звезда". В это время был пик не-интереса к нам. Были любящие поклонники, но что-то не очень много. Мы выезжали на концерты 3-4 раза в месяц, люди угорали, но все это было далеко от шоу-бизнеса. Но в этих условиях мы умудрились записать "Звезду", и второе дыхание пришло как бы с двух сторон - кассеты долетели до Питера. И Питер сразу принял этот альбом. Пошло брожение в среде меломанов. И первое приглашение играть мы получили как раз из Питера. Там были какие-то фестивали, открытия молодежных центров и т.д. Это был 93 год, и после первого приглашения в Питер мы выступали там 7-8 раз за полгода. Ну, а потом здесь в Москве нашлись друзья, которые занимались бизнесом - "Росремстрой", например. Глеб И такой более-менее наплыв начался с 93-го года. В 1992-м мы записали альбом "Позорная звезда". И вот эта запись попала в Питер, и, почему-то, в Свердловске и в Питере мы стали становиться популярны, причем в Питере в связи с альбомом даже раньше, чем в Свердловске. Приблизительно такая ситуация - мы такие звезды Питера и Свердловска, но маленькие и периферийные. Стали таскаться в Питер, на фестивали - "Балтдома" какого-то, сольники также играли, чуть-чуть по стране ездили, да начали с новым альбомом собирать немножко, причем ту часть народа, что на рок-концерты ходила, а это совсем маленькая его часть. Так могло долго продолжаться и до 94-го года продолжалось. К 1994-му году мы были все еще середнячковые, но уже полуизвестные. Ситуация ведь какая - пока ты в Москве не звезда, ты нигде не звезда.
